Metropolita Antoni Bloom zapisał się w historii XX wieku jako wybitny hierarcha, teolog, kaznodzieja i misjonarz. Jest bardzo prawdopodobne, że jego postać zostanie jeszcze doceniona przez następne pokolenia prawosławnych chrześcijan i wszystkich tych, którzy w chaosie eklektycznych wartości, moralnej relatywności, powszechnego materializmu i egocentryzmu próbują znaleźć swoje prawdziwe przeznaczenie, znaleźć Boga. Na tle powyższych uwarunkowań twórczość homiletyczna ekscelencji jest bardzo aktualna, gdyż w oparciu o bogatą chrześcijańską tradycję patrystyczną i doświadczenie Kościoła w osiąganiu pełni człowieczeństwa, przemawia on przenikliwym i potężnym głosem, pełnym mądrości i prawdy o człowieku. Owa potęga nie zasadza się na wadze gatunkowej przytaczanych argumentów i krasomówstwie, choć są one nieodłącznym elementem jego nauczania, lecz na wewnętrznej głębi poruszającej nawet najbardziej zatwardziałe serca i skrępowane umysły.
„Апостол любви”, „выдающийся архипастырь, проповедник и духовный наставник”, „настоящий делатель нивы Христовой”, „врач душевный и телесный”, „великий богослов”, „друг”, „замечательный человек” – эти и многие другие эпитеты, используемые сегодня современными исследователями и простыми почитателями по отношению к первому предстоятелю Сурожской Епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Великобритании – митрополиту Антонию (Блуму). Посвятивший себя литургической жизни Церкви, обладающий внутренним расположением к духовному размышлению и созерцанию, митрополит Антоний своей усердной молитвой и пламенным словом возжег в сердцах неисчислимого количества людей, не только последователей Православия, но и других христианских деноминаций, веру в Бога и любовь к Нему. Свой личный путь к Богу митрополит начал в возрасте 14 лет, когда во время первого в своей жизни сознательного и внимательного чтения Евангелия он пережил мистическую встречу со Христом. Связанная с этим событием перемена сознания Владыки, заключавшаяся в новом видении мира и человека, – через призму Божьей любви, решительно определила дальнейший и в высочайшей степени необычайный ход судьбы будущего первоиерарха Русской Православной Церкви в Англии.
Действительно, митрополит Антоний Блум вошел в историю 20 века как выдающийся иерарх, богослов, проповедник и миссионер. Его личность еще будет оценена по достоинству следующими поколениями православных христиан и всех тех, которые в хаосе эклектических ценностей, моральной разнузданности, повсеместного материализма и эгоцентризма пытаются обрести свое истинное предназначение, найти Бога. На фоне вышеперечисленных обстоятельств, богословское творчество Владыки абсолютно актуально, поскольку на основании христианской святоотеческой традиции и опыта Церкви в приобретении человеком своей полноты, его голос звучит со всей своей проникающей силой, мудростью и правдой о человеке. Эта сила заключается не столько в предметном содержании приводимых аргументов и красноречии иерарха, сколько во внутренней глубине его слов, оставляющих свой след даже в наиболее глухих сердцах и застывшем уме.
Владыка, воспитанный в семье потомственных дипломатов, вместе с тысячами других россиян пережил историческую катастрофу под названием русская революция. В его личной жизни произошли необратимые перемены, в связи с которыми он оказался в принудительной эмиграции, которая определила ход его дальнейшей земной жизни. Именно этот рок судьбы, принесший многим представителям русского народа трагические последствия, привел к появлению на международной христианской арене современного „апостола любви”, каким в сущности являлся митрополит Сурожский.
В своей частной, профессиональной, а затем и пастырской жизни он усиленно стремился к осуществлению евангельского идеала, каким была для него безграничная любовь ко Христу и жизнь по Его учению. На этом поприще как раз и проявился весь темперамент энергичного русского эмигранта, который будучи призван мистическим божественным откровением, отозвался на него всей своей внутренней духовной силой и решимостью. Последовательно шествуя указанным Промыслом путем, Владыка Антоний взошел на вершины церковной иерархии, явив собой не только пастырский пример для подражания, но и показав полноту богословской мудрости, способной указать верующим людям правильный путь к Богу.
Митрополит Антоний, будучи поистине делателем Слова Божьего, явился Его реальным выразителем. Действительно, главным его орудием было слово, не пустое слово, не догматизм, но живое слово, несущее в себе огонь жизни, воспламеняющий человеческие сердца верой в Бога и полагающий основание новой личности. Прочитывая тексты, а особенно прослушивая выступления митрополита Антония, в них можно постоянно открывать что-то новое в плане глубины и содержания новых взглядов, что является дополнительным доказательством внутренней содержательности его мыслей и их духовного потенциала. Многократное приведение примеров из личной жизни в этом отношении не является недостатком, а наоборот, свидетельствует об искреннем отношении к своим слушателям, стремлении „отдать себя в духовную пищу” всем тем, кто в ней нуждается, в конечном счете – о любви к людям в целом и к каждому отдельному человеку, которого он встретил на своем жизненном пути.
Целиком поглощенный личной встречей со Христом, митрополит с особенной последовательностью и целеустремленностью провозглашал истинность божественного присутствия в тайне человеческого опыта, тем самым возобновляя неизменную святоотеческую традицию в антропологическом видении человека. Развивая данное направление мысли отцов Церкви, митрополит Антоний был привязан к евангельской направленности, отсюда ему свойственно использование творчества раннехристианских апологетов, в особенности, мужей апостольских. Эта деталь позволяет сделать вывод о апологетичности гомилетического наследия Владыки, который своей деятельностью, подобно предшествующим ему защитникам христианских ценностей в эпоху язычества, проповедовал учение Христа в новейшей истории, то есть в условиях повсеместной пропаганды наступления эпохи упадка христианства.
Анализируя жизненный путь иерарха, с момента рождения Андрея Блума и до времени блаженной кончины митрополита Сурожского, мы можем охарактеризовать этого человека как пример истинной христианской личности, которая абсолютным образом посвятила себя служению людям и Церкви. В этом отношении его с уверенностью можно назвать его человеком Церкви в прямом смысле слова. Митрополит Антоний Сурожский не представлял себя вне литургической жизни, вне какого-то нецерковного бытия. Когда он говорил о молитве, то это было равносильно тому, как если бы это было звучание изысканного музыкального инструмента, настолько гармоничным был этот звук. Причем это отнюдь не поэтическое определение, поскольку многие люди относятся к молитве как к своего рода повинности, которую чем быстрее выполнишь, тем лучше. Владыка Антоний был противоположностью этой закономерности, поскольку мог целиком и полностью погружаться в созерцательную молитву, в то время как ее интеллектуальные плоды были востребованы множеством его последователей, являя таким образом его избранничество. Центром его мистической жизни, вне всяких сомнений, был Христос, являющийся в его мысли Универсальной Ценностью, вокруг Которой и в Которой содержалась суть его богословия.
В то же время митрополит запомнился своим современникам как личность открытая на человека, общество, не только сакральное, но и светское, людей далеких от Бога на декларативном и мистическом уровнях. Как раз это качество не обошли стороной его критики, обвиняющие его в чрезмерном конформизме, в излишнем межконфессиональном диалоге между Православием и представителями других деноминаций. Тезисы этих лиц на фоне совокупности личностных и деятельных характеристик митрополита Антония нужно категорически отвергнуть, признавая их за проявления ксенофобии. Владыка жил Православием, неискаженной версией христианства, и несмотря на это в контактах с окружением он выражал поистине апостольский подход, вытекающий из его обоснованного и усвоенного им онтологического видения человека через призму Священного Писания и святоотеческую традицию. Глубина человека, его мистическое сакральное измерение, проявляется, согласно иерарху, не как триумф наращиваемого человеком материального потенциала и покорения видимого космоса, но как все более интенсивное вхождение во внутреннее пространство, реализацию его истинного предназначения, погружение в трансцендентную сущность Бога Живого.
Таким образом, отвечая на гипотезы и главные теоретические предпосылки, заявленные во вступлении к аналитическим и историческим исследованиям, можно сделать по ним соответствующие выводы. Итак, необходимо признать обоснованность основного тезиса монографии, утверждающего глубокую укорененность мысли митрополита Антония Блума в богословском учении и святоотеческой традиции Православной церкви. Учение Владыки органически вырастает из этой традиции и вписывается в ее христологическое и антропологическое русло. Как это было показано, оригинальность богословского подхода митрополита заключается в изменении направления антропологической мысли с внутреннего на внешнее, с весомым учетом интерперсонального измерения. Органически базируясь на святоотеческой мысли, иерарх сосредоточивается как раз на психологических последствиях греха, рассуждает о его внешних проявлениях, показывая пути ухода из тупика обособленности. Именно поэтому интерперсональный контекст занимает так много места в его учении. В восстановлении своей личности и утерянных ею связей с космосом лидирующую роль играет христоцентрическая любовь, являющаяся универсальной категорией.
Кроме того, митрополит Антоний действительно в своем духовном руководстве представлял абсолютно евангельское уважение к человеку, поощряя его свободу и осознавая необходимость добровольности, как условие к проявлению отношений любви. В то же время это не являлось какой-то формой духовной революции в русской церковной традиции в историческом понимании этого вопроса. Русское Православие действительно было подвержено определенным побочным эффектам в связи с доминирующим административным фактором, который вошел в материю институциональной церковной жизни после упразднения Петром I патриаршества, однако же, в мистическом значении традиция сакральной жизни продолжала приносить плоды Святого Духа, в частности, в лице появляющихся полных благодати и мудрости рабов Божьих, как, хотя бы, оптинские старцы.
В то же время стоит решительно отвергнуть тезис о присутствии в деятельности митрополита чрезмерного религиозного конформизма, якобы противоречащего духу чистоты веры и свидетельствующего о его „неправославности”. Митрополит Антоний, исходя только из самого факта эмиграции, был вынужден функционировать в определенных исторических и геополитических условиях, которые определяли конкретное поле его пастырской деятельности. В этом отношении его характеризует настоящее миссионерство, осуществляемое им в апостольском и раннехристианском духе. Сам факт использования его избранных цитат в обосновании фальшивых философских и религиозных суждений, ни в коей мере не является доказательством такого взгляда. В противном случае все библейские тексты необходимо было бы признать как содержащие ошибочные утверждения, поскольку уже исходя только из них сегодня существует целый ряд разных христианский ответвлений. Интерпретация взглядов митрополита Антония должна проходить в широком контексте его высказывания, а не сосредотачиваться на каком-то выбранном изречении, которое иногда действительно может быть неправильно сынтерпретировано читателем. Важным в обозначенном плане является то, чтобы учитывать главенствующий тезис высказывания, а также иметь знания в области святоотеческой традиции, относящейся к данной проблематике.
Богословствуя о таинстве веры и антропологическом видении человека, Антоний Блум исходил из факта реальности живых отношений с Живым Богом. В таком понимании важным выводом является его утверждение о необходимости искреннего, нефальсифицированного отношения к вопросу о представлениях о Боге, являющемся главным Объектом веры, а также о человеке как Его образе. На этой основной предпосылке митрополит Антоний Сурожский построил свой личный духовный путь ко Христу, реализовав себя как пастырь Православной церкви и преподав урок своим последователям, не только своим живым словом, но и личным примером.
“Apostle of love”, “outstanding shepherd, preacher and spiritual mentor”, “real worker in Christ’s harvest”, “doctor of the body and soul”, “great theologian”, “friend”, “a great man” – these and many other nicknames and characteristics are used today by contemporary scholars and ordinary people of interest to refer to the founder and first superior of the Diocese of Sourozh of the Moscow Patriarchate in the UK, Metropolitan Anthony (Bloom). Dedicated to the liturgical life of the Church, endowed with the genuine inclination to spiritual reflection and contemplation, with his fervent prayer and encouraging word, Metropolitan Anthony lit faith in and love of God in countless human hearts, and not just those of the students of Orthodoxy but of other religions, too. He embarked upon his personal journey to God at the age of 14 when, during his life-first thoughtful and in-depth reading of the Gospel, he experienced a personal mystical encounter with Christ. The accompanying transformation of consciousness consisted in a new perception of the world and people through the lens of God’s love and determined the extraordinary way of life of the future superior of the Orthodox Church in England.
Metropolitan Anthony Bloom made his way through the 20th century as a distinguished hierarch, theologian, preacher and missionary. His figure is yet to be appreciated by the next generation of Orthodox Christians and all those who, lost amidst the chaos of eclectic values, moral relativity, overwhelming materialism and self-centeredness, attempt to seek their true destiny and God. Against the backdrop of the aforesaid conditions, his collection of preachings is very topical since, based on the rich Christian patristic tradition and experience of the Church in leading people towards full humanity, he speaks in a piercing and powerful voice, full of wisdom and truth about the person. That power is seen in the weight of his arguments and the oratory; more importantly, it is seen in the inner depth of his reasoning moving even the hardest hearts and enslaved minds.
Raised in a family of diplomats, he went through, along with thousands of other Russians, a historical disaster of the Russian Revolution. In personal life also underwent irreversible changes that forced him into emigration which decided the future course of his earthly life. And that gruelling test, so tragic for many representatives of the Russian nation, spawned a contemporary Christian apostle of love, Archbishop Anthony Sourozh, who entered the international Christian forum.
In his private, professional and pastoral life, he earnestly sought to implement the ideal of the Gospel, namely unconditioned love for Christ and life according to Christ’s teaching. This is where he exhibited his vigorous temperament of a Russian emigrant; responding to the call of the mystical revelation of God, he accepted it with all the inner strength of the spirit and determination. Relentlessly following the path shown by the Providence, he climbed to the top of the Church hierarchy, exhibiting not only the exemplary attitude of the shepherd but also displaying the fullness of theological wisdom, capable of leading other people to God.
As a zealous servant of the Word of God, he became its most prominent advocate. Indeed, his main weapon was preaching that was anything but hollow or dogmatic; quite the contrary, it was a living word carrying the flame of life and winning people’s hearts for the faith in God and preparing the foundation for the new personality. Reading the speeches of Metropolitan Anthony, the reader will always discover something new in terms of the depth, content and opinion, which testifies to the weight of his arguments and their spiritual potential. Numerous examples of his personal life prove his sincerity towards his listeners, the intent of “giving himself as the spiritual feed” to those who are in need, a true love of all people encountered on his way.
Completely absorbed by the personal revelation of Christ, the archbishop was very determined in preaching the truth of the presence of God’s mystery in the human experience; doing so, he kept reminding about the unchanging message of the patristic tradition in the context of the anthropological vision of man. By significantly advancing this idea, Metropolitan Anthony was strongly attached to the Gospel and built on the legacy of early Christianity, particularly on the tradition of the Apostles. The apologetic touch in his preaching is particularly visible; just as his predecessors defending the Christian values in the era of paganism, he preached Christ in modern times often referred to as the “post-Christian” period.
Studying archbishop’s life from birth and to his blessed death, he can be characterized as a model of true Christian personality who, in an absolute manner, devoted himself to serve people and the Church. In this sense, he can truly be named the man of the Church in the literal sense. Metropolitan Anthony Bloom could not imagine himself without liturgical life or in some unspecified structure or place outside the Church. When would often liken prayer to air: when you do not have it, you die immediately. This is not at all exaggerated. Many people treat prayer as a mere formality that should be taken care of fast and thoughtlessly. The archbishop embodied the contrary as he was able to fully devote himself to contemplative prayer, and the intellectual revelation that he experienced were recognized by his disciples as tangible proof of him being chosen. Christ was undoubtedly at the centre of his sacred life. He was the universe of archbishop’s thinking and a core of his theological research and pursuits.
At the same time, Metropolitan Anthony was remembered by his contemporaries as a man open to people, the society and not only to the community of believers but also to those who strayed away from God in their declarations and spiritual life. This quality did not go unnoticed by his critics who accused him of exaggerated conformism in the interreligious dialogue between the Orthodoxy and other religions. Looking at the hierarch’s personality and life work, these accusations should be strongly rejected and regarded as a manifestation of xenophobia. The metropolitan lived by the Orthodoxy and the impeccable teaching of Christ; yet, in contacts with people, he demonstrated a truly apostolic approach, entrenched and settled by his ontological vision of the person compatible with the Scriptures and the patristic tradition. The depth of the person and their sacred dimension reveal themselves in the hierarch’s thought not as triumphant expansion of the human presence in the universe, but as a more and more intense gaze into the inner self aimed to achieve the person’s true destiny – to submerge in the transcendental existence of the Living God.
Thus, addressing the main hypotheses and assumptions made at the stage preceding the historical and analytical study, the author concluded as follows. The leading thesis of the monograph work should be regarded as justified, namely that Metropolitan Anthony Bloom’s thinking was deeply rooted in the theological teaching and patristic tradition of the Orthodox Church. Archbishop’s teaching stems from this tradition and supplements its Christological and anthropological streams. As has been demonstrated, the originality of metropolitan’s theological approach consists in shifting the immanent approach towards the exogenous one with particular emphasis on the interpersonal dimension. By building on the patristic thought, the archbishop is focused on the psychological implications of sin, explores its external influence and shows the way out of the impasse of parochialism. Hence, interpersonal relationships take so much room in his teaching. The rebuilding of personality and broken mystical bonds with the cosmos is primarily done by the Christocentric love as a universal category.
In addition, in its cure of souls, Metropolitan Anthony Bloom adhered to a truly evangelical respect for the human being, respecting their freedom and being aware of the voluntary aspect as a foundation of any love relationship. This was not, historically speaking, a revolution in the Russian Orthodox tradition. The Russian Orthodox Church was indeed vulnerable to the impact of administration which gradually sneaked into the institutional substance of the Church; yet, as regards the tradition of sacred life, in a mystical sense, it still bore fruit in the Holy Spirit through the emergence of wise servants of Christ, for example, in the Optina Hermitage.
Speaking of the argument of archbishop’s excessive religious conformism contrary to the spirit of the purity of faith and testifying to his poor “Orthodoxy”, it should be by all means rejected. As an emigrant, Metropolitan Anthony was forced to work and operate in specific historical and geopolitical conditions that determined the specific milieu of his pastoral action. In this regard, he was characterized by the real sense of mission carried out in the apostolic and early Christian spirit. The fact of the use of archbishop’s selected quotations to justify false religious and philosophical views is no evidence of it. Otherwise, the biblical texts should be regarded as containing erroneous statements because they have led to the world of the faithful being divided into a large number of Christian denominations. The interpretation of archbishop’s views should be done in a broader context of the presented statement, rather than focusing on individual sentences or passages that may indeed be misinterpreted by the addressee. Importantly, the leading argument of the speech should be highlighted just as it is necessary to be familiarized with the patristic tradition that casts light on the discussed issues.
In his theological examination of the mystery of faith and the anthropological vision of the person, Anthony Bloom referred to the real and live relationship with the Living God. Noteworthy is his suggestion of the need for a pure and unadulterated attitude to the issue of concepts of God as the bedrock of faith and of the person as God’s image. Trusting this basic assumption, Anthony Sourozh built his personal spiritual way in Christ, fulfilling his vocation as a pastor of the Orthodox Church and teaching the faithful not only through the living word but through his own example.
